Церковь Успения на Козьей бородке (Успения Богородицы на Торгу)

Великий Новгород

щелкните по карте, чтобы ее увеличить

Всякому, кто вступает с моста на территорию древнего Торга, бросается в глаза эта белая высокая церковь с  маленьким куполком. Она занимает важное место в ансамбле Торга.

Впервые одноименный храм на этом месте был построен еще в 1133 году. При этом, судя по всему, его возвели по воле набиравшего политическую мощь новгородского веча, и строительство было связано с недавним солнечным затмением. Согласно Новгородской I летописи, «Бысть знамение въ солнци предъ вечернею. И томь же лете обновиша мостъ цересъ Волхово, рушивъше; и церкви сърубиша 2 деревяне на Търговищи: святую Богородицю и святого Георгия (очевидно — Георгия на Торгу), при князи Всеволоде». Между прочим, это первое известное упоминание о новгородском храмовом строительстве по вечевому решению А уже 2 года спустя, в 1135 году, церковь, по видимому, снесли и на ее месте заложили одноименный новый каменный храм. При этом, на сей раз летопись подчеркивает, что заложил его сам князь Всеволод Мстиславич вместе с архиепископом Нифонтом. Как сообщает таже Новгородская I летопись «в лето 6643 (1135) заложи церковь камену святыя Богородиця на Торговищи Всеволод, Новгород, с архиепископом Нифонтом». Следует иметь ввиду что при этом князе активно развивалась и застраивалась каменными храмами территория Торга. Иногда исследователи считают ее созданной в память о неудачной для новгородцев битве на Ждан горе. Однако, перед закладкой храма новгородцы успели еще сходить в Киевщину с дипломатической миссией. Поэтому скорее всего князь ее просто выстроил для купцов.

В 1144 году церковь была окончена, уже при другом князе. В то время церковь оказывалась на бойком месте — против нее начиналась Ильина улица, одна из главных улиц правобережной части города (летопись так и определяет церковь «на конце Ильиной улице»). Примерно напротив нее проходил Великий ряд, ведущий к мосту через Волхов. Во времена Новгородской независимости в ней, помимо храмового помещения, находился склад купеческих товаров. Например, во время пожара 1340 года там погиб сторож и был разграблен товар. Некоторые новгородцы полагали что сторож мог быть убит грабителями, поскольку огонь его не тронул, хотя опалил все церковное здание и уничтожил церковную утварь. Вообще, в XIII — XV вв летописи часто сообщают о новгородских пожарных грабежах. Однажды также упомянут подобный инцидент во Пскове. Современный историк А. В. Петров полагал, что в ходе стихийных пожаров в сознании многих простых новгородцев вспыхивало языческое сознание и они так выступали против христианства, грабя храмы. При этом, все новгородцы считали, что пожар порой притягивают к себе определенные плохие люди, в XV в. горожане даже казнили таких людей, которых в этом подозревали. На самом деле подобное суеверие могло вполне уже рассматриваться в рамках обычного средневекового представления о Божьем промысле и Божьей каре. Уже в XVI в многие к примеру считали, что Бог наказывает за грехи Бориса Годунова страну голодом и пожарами. А что касается пожарных грабежей, то грабили ведь не просто храмы, а хранящиеся в них ценности. Это больше напоминает обычные грабежи. В Московской Руси такие воришки приобрели название зажигальщиков. Только те не просто грабили под шумок во время пожарной паники, а еще и сами эти пожаы устраивали. Впрочем, в отличии от вечевого Новгорода, в царской Москве были специальные люди приставленные следить за порядком. А у новгородцев постоянных таких отрядов не было. Поэтому никто из них не мог поручиться, от чего пожар занялся. Может быть те же воры и подошли. В условиях усиленной феодализации в боярской республике все больше оказывалось людей неимущих, люмпенизированных. Иногда такие элементы подкупали на вечевых выборах для избиения противников. Но иногда они грабили всех кого ни попадя. Как, например, во время пожара 1340 года товар в церкви Успения на Торгу. В 1385 церковь снова стала жертвой крупного городского пожара. На этот раз грабители в нее не вломились. Но, по Новгородской IV летописи «велми много погоре у купцевъ в коробьяхъ всякого товара, и дымомъ ся подхнуло 9 чловекъ Васильевыхъ и 2 сторожа, нищихъ трое сгореша».

Вероятно, еще во времена новгородского веча, в пору расцвета древней новгородской торговли, и возникло широко употребимое ныне народное полуофициальное прозвище храма «На Козьей бородке», связанное с тем, что здесь торговали скотом.

В 1409 г. с юга и с севера к церкви присторили приделы Свв. Алексея и Екатерины.

В 1458 году церковь перестроили на старой основе «стару каменну же порушив». Освятил ее новый архиепископ Иона.

Церковь также комплексно переделывали во время пожаров 1541, 1606, 1745 годов. Таким образом это реально в значительной степени памятник XVIII в, хотя и сделанный по образцу XII.

В XVIII в., в связи с перепланировкой города по регулярному, европейскому типу, Ильина улица, прежде начинавшаяся у Успенского храма, стала проходить сильно в стороне от него, церковь оказалась задами обращенной к Московской улице, а со всех остальных сторон оказалась фактически зажата новыми торговыми лавками.

В 1830-х годах у церкви была построена трехъярусная колокольня. Тогда же переделали ее главный купол, сделав его по обычаю той поры, двухъярусным.

Во время фашистской оккупации левобережнеой части города, церковь оказалась прямо напротив занятого фашистами Детинца. Но она «отделалась» относительно небольшими потрясениями — потеряла только кровлю и маковку.

После Великой Отечественной войны, в 1950-х гг, церковь решено было восстановить в средневековых формах; при этом были разобраны поздние боковые приделы и колокольня. Разобранные строения были использованы  на стройматериалы. Тогда же разобрали сгоревшие и разрушенные в войну торговые ряды, а на месте бывшего Торга разбили привычный нам ныне сад, что значительно изменило восприятие этой церкви в ансамбле Торга.

В советсткое время в храме одно время находился склад. Ныне храм закрыт.